Проявляемый в настоящее время интерес к музыкально-педагогической системе Орфа, отраженной в его «Шульверке», свидетельствует о происходящих в общественном педагогическом сознании больших изменениях. С одной стороны, стала определенной необходимость преобразования самой концепции воспитания и образования, особенно в педагогике искусства, с другой, — появилась потребность в детских музыкально-образовательных заведениях не для профессионалов, а для любителей, программы которых уделяли бы большую часть времени активному творческому музицированию. Важно, что пришло понимание того, что элементарное музицирование по модели Орфа нужно и нашим детям, оно не должно их совсем миновать.
(продолжение) В настоящее время в России есть несколько сотен педагогов, прошедших обучение в семинарах различных педагогов, которые имеют реальное представление о принципах работы с детьми в импровизационном “ключе”. Это, на наш взгляд, самое убедительное свидетельство того, что внедрение и адаптация концепции К. Орфа происходит естественным путем, когда каждый желающий педагог приходит к ней сознательно.
В той или иной степени принципы орфовской педагогики ассимилированы во всех странах, которые сочли это нужным и необходимым. Здесь особо следует подчеркнуть, что в их число входят не только европейские страны, США и Канада, но и страны Южной Америки, Япония, Китай, Таиланд. В литературе, к которой нам приходилось обращаться, нет ни одного упоминания о невозможности применения концепции Орфа. Американский профессор Мэри Шэмрок посвятила специальное исследование применению и адаптации принципов Шульверка в странах юго-восточной Азии, в котором отмечается его органичность и естественность в далеких от европейских социо-культурных условиях). Поэтому беспочвенные разговоры о том, что идеи Шульверка чужды нашим национальным традициям являются следствием незнания и простой спекуляцией на чувствах.
***
Оксана Тимофеевна Леонтьева,[1] которая 28 лет переписывалась с К. Орфом, рассказывала о намерении композитора создать русскую версию Шульверка, для чего Орф просил высылать ему издания старинных русских песен. Думается, этот выбор Орфа был не случайным. Этот факт очень важен сейчас для понимания вопроса, почему и нам нужен Шульверк.
Ответ на вопрос о музыкально-поэтической основе возможной российской версии Шульверка кажется достаточно очевидным. Богатейшая многонациональная музыкальная культура хранит в себе чудесный островок жизни, который почти не подвержена изменениям времени — это детский фольклор. Детский музыкально-поэтический фольклор представляет собой многообразный и оригинальный пласт русской народной культуры. В особый отдел фольклора его выделил еще в прошлом веке этнограф-собиратель П. Штейн. В его изданиях были впервые опубликованы тексты детского фольклора, показавшие художественные достоинства этих песен, многообразие жанров и сюжетов, которые давали большие возможности для творческого исполнения детьми. Усилиями многих собирателей-этнографов, композиторов и исследователей (В. Кудрявцева, А. Богородницкого, Е. Водовозова, Н. Вессель, А. Фамицина, Н. Афанасьева, А. Рубца, Ф. Баранова, А. Маслова, О. Капицы, М. Мамонтовой, П. Чайковского, А. Лядова, А. Гречанинова, Г. Виноградова, В. Аникина) детский фольклор не только был записан, опубликован.
В настоящее время при определенных условиях детский фольклор может образовать несравненное по своей духовной ценности основание для начального музыкального воспитания. Источник для российской версии Шульверка следует искать, прежде всего, в песенных образцах с ярко выраженным игровым началом, разыгрыванием сюжета, танцем, пляской, шуткой. Эти фольклорные жанры общеизвестны: потешки, прибаутки, считалки, дразнилки, заклички, приговорки, игровые песенные припевы, хороводы, а также богатейший раздел древних календарных песен, дошедших до нас со времен язычества. Все перечисленные жанры составляют своеобразную детскую “модель мира”, где есть рай и ад, дом и чужбина, Земля и Солнце, привидение и Кикимора, вера в единство с природой и сжигание соломенных кукол, ряжение и катание с ледяных горок.
Исследователь детского музыкального фольклора Г. Науменко обращает внимание на интонационную и содержательную схожесть многих жанров детского фольклора. Почти всеми фольклористами, отмечается также интонационная формульность календарно-обрядовых песен, позволяющая детям быстро запоминать и долго хранить их в памяти. Мелодика календарных песен — одна из древнейших, архаичных, раннефольклорных форм звуковыражения, напевы по звуковому объему не велики, обычно построены на многократных повторах секундовых, терцовых или квартовых попевок. Особенности жанров российского детского фольклора: ритмо-мелодическая и структурная остинатность, их преимущественное одноголосие или спонтантанная гетерофония (часто с использованием верхнего или нижнего бурдона), неразрывная связь с речью, движением и игрой, — образуют тот же органичный, естественный фундамент, который использовал К. Орф для своего Шульверка, и на котором построены другие его национальные версии.
Обращение Орфа к корням мировой музыкальной культуры, поиск единого основания далеких друг от друга культур на фундаменте элементарной музыки являются той основой, которая обеспечивает универсальность концепции. Необходимость соблюдать лишь самые общие принципы элементарного музицирования, которые фактически являются его внутренним свойством (импровизационность, креативность, обучение в действии), обусловливает ее удивительную гибкость при адаптации к конкретным национальным условиям.
В своем чудесном разнообразии российский детский фольклор архаичен, как и детский фольклор других народов: очевидные элементы общности, типичные признаки, не зависящие от национальных черт, обнаружить несложно. Это позволяет педагогам достаточно широко использовать в музыкальном воспитании детский фольклор и других народов: семантика его интонаций и содержание понятны всем детям. Идея Орфа о “едином основании” находит здесь свое прямое воплощение.
Специального рассмотрения требует, с нашей точки зрения, вопрос об использовании орфовских инструментов в нашей музыкально-педагогической практике. Среди различных аспектов этого вопроса наиболее дискуссионными могут быть следующие: насколько органично применение инструментов вообще и орфовских, в частности, с точки зрения национальных традиций, и в какой степени оно целесообразно с педагогической точки зрения? Если отталкиваться от общеизвестного положения о песенности русской музыкальной культуры, в которой инструментальное музицирование не играло главенствующей роли, да и сама песня исполнялась без сопровождения, может сложиться впечатление, что использование любого инструментария — это скорее внешняя форма, чем внутренняя необходимость. Однако этот вопрос не однозначен для разных жанров. И тем более не однозначен для детской и взрослой музыкальной культуры.
В русской народной культуре есть особые области, где использование инструментов было принято испокон веков — это скоморошья, смеховая культура и детский фольклор. В ходу у скоморохов были гусли, гудки, свирели, рожки, сопели, погремушки, трещотки, колокольчики, дровы (шуточная разновидность ксилофона из полуполеньев). Инструментальная музыка звучала в их исполнении как самостоятельно, так и была сопровождением пляскам и хороводам, театральным представлениям. Рядом со скоморохами всегда были дети, которых не могли не привлекать красочность и веселая абсурдность, перевернутость жизни в действах скоморохов. Здесь многое было близко некоторым детским жанрам фольклора — потешкам, дразнилкам, чепуховым считалкам, игровым припевам, в которых фантазия и реальность меняются местами, веселье и смех существуют как выражение радости бытия.
В детском фольклоре существует специальные инструментальные жанры: наигрыша и сигнала. Детские музыкальные инструменты преимущественно духовые, сделанные в сезон из природного материала: всевозможные разновидности свистулек, дудочек. Играли дети также “на деревянке — полом стволе дерева или сухом полене. Исполнялись как затейливые ритмические наигрыши, так и простейшие сигнальные фигуры”. Функция инструментальной детской музыки лежит в игровой развлекательной практике и выражается в импровизационном и звукоподражательном музицировании”
Из всего вышесказанного следует сделать вывод о том, что инструментальная игра в ее простейшем, элементарно-импровизационном виде есть органическая часть детской музыкальной культуры. Инструменты образуют самую привлекательную для детей область музыки. Сама музыка ассоциируется с инструментом, а не с пением, поскольку пение не вычленяется детьми из речи. Не последнюю роль здесь играет сложность певческого овладения голосом, которое формируется долго и не просто. Кроме того, инструменты несут с собой яркость и красочность, так необходимые детям по сути их мироощущения.
Следующий аспект проблемы использования инструментов состоит в том, насколько простейшие русские народные инструменты соответствуют задачам современного музыкального воспитания. Ограниченный выбор звуковысотных инструментов и их небольшие звукоряды (2-3 звука), сложность ансамблевого использования из-за несовершенства строя позволяют применять их лишь эпизодически. С участием данных инструментов нельзя строить педагогический процесс в системе — от простого к сложному, от фольклора — к мировой музыке. Возможности музыкального развития детей будут ограничены рамками не только определенных жанров, но и национальными рамками, что представляется нам в современных условиях достаточно однобоким. Дорога в искусство только начинается от родного порога, затем человек должен выйти в свободное пространство мировой культуры и научиться жить в нем.
Инструментарий Орфа, созданный специально для нужд музыкального воспитания, исключает все вышеперечисленные проблемы. Возникающие у некоторых методистов и руководителей вопросы о “национальной чуждости” этих инструментов порождены непониманием их педагогической целесообразности. Весьма показателен тот факт, что подобных вопросов обычно не задают педагоги-практики, ощутившие на деле все преимущества орфовских инструментов для работы с детьми. Критерием истины здесь может быть опыт многих стран мира, очень разных по своим национальным особенностям, который показал “наднациональную” сущность этого инструментария как педагогического средства, обладающего высокой эффективностью в обучении детей музыке.
***
Обращение Орфа к корням мировой музыкальной культуры, поиск единого основания далеких друг от друга культур на фундаменте элементарной музыки являются той основой, которая обеспечивает универсальность концепции. Необходимость соблюдать лишь самые общие принципы элементарного музицирования, которые фактически являются его внутренним свойством (импровизационность, креативность, обучение в действии), обусловливает ее удивительную гибкость при адаптации к конкретным национальным условиям.
Однако в тех странах, где Шульверк стал неотъемлемой частью музыкальной педагогики (Канада, США, Япония, Англия, Германия), где его принципы проникли в глубь педагогического сознания, для этого существовали объективные причины и были созданы специальные условия. Об этом и шла речь в предыдущих публикациях: о необходимости координации усилий тех, кто хочет, может и, главное, чувствует в себе потребность, в таком типе обучения детей музыке.
Концепция Орфа — это феномен культуры XX века, идею которого отбросить уже нельзя, так как она стала частью этой культуры. Шульверк ведет от ранней европейской музыки к началам традиционной гармонии и дает возможность соприкоснуться с музыкальными началами, корнями, которые утеряны давным-давно, но к которым дети еще восприимчивы и способны на них откликнуться. Красота орфовского метода заключается в идее проведения через стадии развития европейской музыкальной культуры и позволяет подвести детей к высотам классической музыки. На вершину, как известно, можно только взойти, на нее нельзя запрыгнуть.
Что касается индивидуального и личного выбора педагога, то каждый его делает самостоятельно: насильно заставлять работать по принципам орфовской педагогики никто не собирается. Более того, это невозможно. Нельзя вечером лечь спать одним человеком, а утром встать другим, невозможно одним директивным указом все старое заменить на новое. По всем законам новое может входить в нашу жизнь, лишь постепенно трансформируя сознание.
Из моих бесед с бывшим директором Института профессором доктором Германом Регнером стала очевидной одна истина: педагогика Орфа не может принудительно “тиражироваться”. Она предполагает, что каждый педагог, работающий по принципам Шульверка, будет соавтором Орфа: развивающим, дополняющим и адаптирующим “букварь элементарной музыки”. К такой работе нужно иметь собственное внутреннее стремление, только тогда она будет плодотворной и принесет тот результат, который имел в виду Орф.
Сегодня многим становится все более очевидным, что о разных путях к одной и той же вершине уже нельзя не знать, так как незнание в данном случае можно приравнять к одной из форм педагогической некомпетентности. У мировой музыкальной педагогики есть многообразный и успешный опыт воплощения общих с нами ценностей и идеалов. В коллективную сокровищницу педагогической мудрости внесли свой вклад Запад и Восток, философы и психологи, этнографы и композиторы. На сегодняшнем этапе нам необходимо уметь профессионально использовать уже имеющиеся знания, сообразуясь со здравым смыслом, реальной ситуацией и не умозрительными представлениями. Очевидно, что период размежеваний и противопоставлений в музыкальной педагогике должен остаться позади, наступает время поиска верных пропорций.
Сейчас много пишут об игровых методиках по другим дисциплинам, и о них мне сложно судить, но в том, что касается музыки, позволю себе высказать мнение, что незачем изобретать велосипед, а лучше приспособить уже изобретенный к российским дорогам. К счастью для наших детей, это пытаются делать уже сотни российских педагогов, к ним я и обращалась с предложением объединить разрозненные усилия. Для всех желающих существует информационная страничка в Интернете: "Восхождение к музыке", на которой вы найдете полезную информацию о литературе, семинарах и последних новостях: www. orff.ru
Педагоги, которые хотят принять участие в собирании материала для российского варианта Шульверка, могут присылать любые, даже самые короткие и простые свои модели: речевые игры, инструментальные пьесы и песни с аккомпанементом орфовских инструментов, игровые песни, элементарные танцы, сказки, занимательный материал по начальной музыкальной грамоте и т. д. со своими комментариями.[2] Единственное условие — модели должны быть не однократно опробованы в работе с детьми. В составлении американского издания Шульверка принимало участие много педагогов из разных городов страны, которые прислали свои модели для музицирования с детьми от 5-12 лет. Очевидно, что подобным же образом можем осуществить это важное дело и мы. Вместе с Шульверком К.Орфа на русском языке этот сборник станет ценным пособием, концентрирующим различный опыт многих талантливых российских педагогов.